МЛЯ если не хочу извиняться перед пожилыми родственниками, которые тяжело переживают игровую зависимость дочери?
Два с половиной месяца назад выяснилось, что моя мама уже пару лет играет в онлайн казино. Она просадила в сумме три ляма, влезла в долги, кредиты, в т.ч. под залог машины, и МФО. Когда чуть не взяла кредит под залог квартиры, испугалась и позвонила мне. Умоляла закрыть ей хотя бы МФО, ничего не говорить ее родителям и угрожала самоубийством. Мы с мужем быстренько увезли ее в клинику для зависимых, после которой ее перевели в реабилитационный центр. Связались с бабушкой и дедушкой, общими усилиями закрыли часть кредитов, выкупили машину, продали и закрыли остальное. Казалось бы, долгов нет, мама лечится, за реабилитацию раз в месяц отстегивай и живи спокойно. Но нет.
Как только вопрос с долгами был решен, бабушка стабильно раз в три-четыре дня начала устраивать истерики, накручивать дедушку, дальше они входили в бесконечный цикл накручивания друг друга. «Я позвонила тетке бабки мужа десятиюродного дядьки, они говорила со знакомым врачом. Этот надежный эксперт сказал, что надо запереть в доме и отнять телефон, а реабилитация - это все от лукавого.» Я пыталась останавливать панику, но на любую мою попытку перевести бабушку из эмоций в более конструктивное русло получала крики «яйцо курицу учит» и продолжение стенаний. Тем не менее, она все равно продолжала мне звонить в любое время. Это сводило с ума. Мужу приходилось их успокаивать самому, пару раз срываться к ним посреди рабочего дня. Без него я бы с ними съехала крышей.
Правила центра - раз в две недели звонок родственникам, раз в месяц-полтора личная встреча. Через пару недель бабушка с дедушкой должны были уехать с загородный дом в другой области до осени, и отказывались ехать не увидев маму лично. Это вполне понятное желание, поэтому мы договорились поставить встречу пораньше, чем рекомендовали психологи. На тот момент у меня с родственниками были уже несколько натянутые отношения из-за постоянного пренебрежения моими словами и тем, есть ли у меня силы на то, чтобы бабушка могла вылить свои эмоции на меня. Мы решили, что первый раз они съездят без нас. Они съездили, три дня отмалчивались, потом, опять же, посреди рабочего дня мне позвонил дедушка. Очень взволнованно он стал рассказывать, что центр - это разваливающийся дом, где одни зэки, психолог - страшная женщина, которая наводит гипноз одним взглядом, а каждый день там отнимает год жизни. А мама там под таблетками, под гипнозом и сама не понимает, что говорит. Она сказала, что ей там ок, но это неправда. Надо срочно разрывать договор, забирать ее оттуда. Из нее выйдут таблетки и гипноз, и она поблагодарит и сама скажет, как ее там мучали. Срочно расторгайте все, увозим с собой в другой город. Там отберем телефон, найдем ей работу. Денег сами, конечно, давать не будем, нет-нет, даже если попросит, даже если будет плакать. Это не художественное преувеличение, монолог собран из цитат. Договор трехсторонний: на меня, маму и центр, больше никто его расторгнуть не может, так что я сорвалась с работы, прихватила по пути мужа, и мы поехали туда сами.
Ожидаемо, с реальностью совпало только то, что здание действительно немного обшарпанное, но чистое и теплое. Местные на вид вполне нормальные – если не знаешь, что зависимые, не догадаешься. В основном алкоголики, есть пара игроманов и пара наркоманов. Возраст +- тот же, что у мамы. Напугавший их психолог - летящая женщина с большими наивными глазами, неспособная выразить хоть одну мысль менее чем пятью предложениями, но и страшного в ней ничего нет. Пришла мама, явно в адеквате. Бодренькая, глаза ясные, стреляет покурить. Хочет продолжать лечение, через забор не лезет, со слезами в ноги не бросается. Дойдя до ручки, звоним бабушке, даем маме трубку.
Мама говорит ей, что настроена продолжать лечиться в центре, но если они хотят ее забрать, ок. Но в другой город она с ними ехать отказывается. Вернется в свою квартиру, будет ездить на собрания для зависимых. Просит не решать за нее, говорит о необходимости выстраивания личных границ в общении с родственниками. Если ее жизнь и дальше будет контролироваться бабушкой, а любые поползновения взять за себя ответственность все так же будут пресекаться, справиться с зависимостью будет нереально. Мама была максимально аккуратна в подборе выражений. Бабушка кричит, что мама разрушает семью, пусть делает, что хочет. Пусть мы сами разбираемся, они ее спасать не будут. Разговор заканчивается. Мы выдыхаем, едем домой.
В такси по пути домой мне звонит мамина двоюродная сестра. Сокрушается, каких ужасных слов мама наговорила бабушке, и как она ее обидела. Когда я пыталась уточнить, о каких именно словах идет речь, сестра начала сливаться на другую тему. Я дожала, оказалось, «страшные слова» - это «ставить границы». О каких вообще границах может идти речь, если это семья? Ужас же. Через два дня мне звонит психолог из центра. Бабушка сообщила им, что больше не хочет, чтобы мама ей звонила. В тот же день бабушка звонит мне, говорит, что они уезжают, больше о маме говорить не хотят. Приехать и помочь собрать вещи им не надо, они уже все собрали.
Я сложила сотню раз сказанную ей до этого фразу «Главное не навредить маме» и резкий отказ раз в две недели десять минут поговорить с дочерью и сказать, что ее любят и ждут, и сама больше не звонила. Раз в неделю пишу в мессенджере дедушке, спрашиваю, как у них дела, получаю сухой ответ и считаю свой долг выполненным. Меня продолжают вызванивать другие родственники с требованиями извиниться перед стариками. Я же молодая, мне проще извиняться, а им плохо, тяжело и нужна поддержка.
Я решаю все вопросы с центром, психологами, вечными запросами привезти еще вещи, мамиными квартирантами, оплатой ее коммуналки, требованиями маминых друзей отчитываться им каждый день о ходе лечения (были посланы, все ок). Мы с мужем каждый месяц из текущих средств и наших накоплений на машину/квартиру отваливаем за нахождение мамы в центре сумму в полтора раза больше моей месячной зарплаты. А поддержка нужна им, отдыхающим в загородном доме у моря, сажающим розы, устраивающим шашлыки с друзьями и обзванивающим с жалобами родственников, друзей и всех, кто сможет до меня дотянуться. Нам поддержка не нужна. Мы молодые, должны заботиться, чтобы всем было хорошо.
До всех звонящих была донесена мысль, что при попытке снова заговорить о бабушке и дедушке и начать меня продавливать, разговор будет сразу же заканчиваться, я буду бросать трубку. Без этих звонков и общения со стариками жизнь стала сильно проще. Да, дикая усталость от всего происходящего никуда не уходит, но съехать крышей я больше не рискую. Жить можно.
К счастью, мужа больше никто не втягивает в эти дрязги, и на том спасибо. Он и так сделал столько, что я за всю жизнь не смогу отплатить ему за эту поддержку.
Мудак ли я, что не хочу извиняться перед стариками и возобновлять ежедневное общение?